![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Все мы живём в
Sep. 2nd, 2009 12:43 amЗабавно, на этот раз моими впечатлениями заинтересовалось издание "Сноб". Перепечатываю статью здесь, приправленную дополнительными фотками:
Когда я вышел на платформу «Маяковской» наших (коллег по движению «Мы») ещё никого не было, зато констеблей – через каждый метр, как бывает на «Спортивной» перед матчем ЦСКА-Спартак. Разница только в том, что фанатов всегда намного больше, чем ОМОНа, а тут толпы людей в форме и один дурак с гитарой. Постепенно ко мне подходили друзья и менты стягивались вокруг нас – кто в форме кто в штатском. Эти крепкие ребята в бейсболках, видимо, ходят в штатской одежде из соображений конспирации – так и стоят как на подбор, все в одинаковых черных штанах и футболках, в одинаковых кепках, с одинаково брезгливыми лицами, глубоко законспирированные.
Настя все тянула нас на Пушкинскую, чтобы пройтись там где-нибудь, держа растяжку с цитатой из Конституции про свободу собраний. Я ей объяснял, что там нет журналистов и подвиг наш будет быстро забыт, а она мне отвечала, что на Маяковке «гарантированное винтилово». В гости к людям форме, и правда, совсем не хотелось и если бы тема была какая-то другая, я бы пошёл за Настей. Но тема-то свобода собраний. Значит надо бороться за площадь. Именно так их, московские площади, и отбивали в конце 80-х: людей винтили, но они выходили до тех пор, пока не стало собираться столько народу, что разогнать их уже было никак нельзя.
На этот раз все началось веселее, чем обычно: уже на эскалаторе спереди и сзади нас (а нас было на тот момент человек 7) встали ОМОНовцы и наверху, как только мы сходили со ступенек, они ловили нас за руки и за ноги и уносили в комнату милиции под оханье и крики сердобольных мимо проходящих бабулек. В метро комната милиции – это маленькая нора с клеткой и местным сотрудникам совсем мы, разумеется, не нужны – ведь заявления в прокуратуру будут писать на них, кто пишет протокол, а не на ОМОНовцев. Вдобавок, мы начали ещё и петь под гитару – первое время доблестные сотрудники милиции было пытались нас заткнуть, но потом плюнули на это дело. Тем более что музыка была вполне умиротворяющая – Yellow Submarine и All You Need is Love. А когда мы начали петь «Мы ждем перемен» подтянулись даже какие-то любопытные слушатели из коридора.
В общем, через полчаса милиционеры нас от греха подальше отпустили, полагая видимо, что мы пойдем домой – на Триумфальной площади к тому времени уже задержали всех нацболов и вроде как наступила тишина. Но мы-то не нацболы, мы – это движение «Мы», и домой мы не собирались. Спокойно выйдя к памятнику Маяковского мы успели ещё раз исполнить уже хорошо отрепетированную Yellow Submarine – и на этот раз вокруг нас уже было человек 200. Люди подпевали и улыбались, поглядывая на ментов – мол, что, задержите нас за исполнение битлов? Не знаю как остальные собравшиеся, а у меня особых иллюзий не было – прошлой осенью меня вместе с коллегами по движению «Мы» ОМОН унёс с площади за чтение вслух стихов Пушкина.
Желтая подводная лодка была допета почти до конца, когда на нас дружно побежал ОМОН. «О, Доброхотов!», - слышу я радостный крик ОМОНовца который подскочив ко мне стал тянуть меня за руки. «Шкарапуд!», - кричу я в ответ его фамилию, узнав в нем того же самого ОМОНовца, который неделю назад меня винтил за то, что я в День Флага нёс по Арбату российский флаг. Его имя я знаю, впрочем, уже давно – в первый раз он меня задерживал за то, что я стоял с чистым листом бумаги у Белого дома, тогда он дал в суде показания, что задерживал меня за матерную брань и меня посадили на пять суток. В тот день я после суда к нему подошёл и спросил не стыдно ли ему врать в суде. Он тогда наговорил мне гадостей и, видимо, ему все-таки было стыдно потом, потому что при следующих задержаниях он всячески за меня заступался. Шкарапуд очень радовался тому, что из нескольких тысяч ОМОНовцев именно ему совпало снова захапать меня. Мне же, если честно, это было все совершенно равно.
Вместе со мной взяли соратников по движению Лёню Николаева с Андреем Оботе (потомка того самого Оботе, первого президента Уганды!), потому что они тоже пели и попались в итоге под руку. Потом уже взяли 17-летнюю Настю Рыбаченко и преподавателя философии РГГУ Глеба Вытулева, за то что они, когда нас стали винтить, начали скандировать «Россия без Путина». Остальным повезло остаться на площади.
Грани-ТВ: 31 августа на Триумфальной
В автобусе я достал заранее припасенные шахматы – это здорово помогает скоротать время. Первую партию я у Лёни выиграл без проблем, а потом уже сам Лёня уделал нашего философа Вытулева, который, имея в целом огромный перевес по ходу партии, зевнул проход пешки на восьмое поле.
В Тверском ОВД уже были 20 НБПшников, несколько старушек и Сурен Едигаров, которого менты избили в автобусе, предварительно надев на него наручники. В итоге Сурена увезла скорая. ОМОНовцы сидели за большим столом и ( читать дальше )
Когда я вышел на платформу «Маяковской» наших (коллег по движению «Мы») ещё никого не было, зато констеблей – через каждый метр, как бывает на «Спортивной» перед матчем ЦСКА-Спартак. Разница только в том, что фанатов всегда намного больше, чем ОМОНа, а тут толпы людей в форме и один дурак с гитарой. Постепенно ко мне подходили друзья и менты стягивались вокруг нас – кто в форме кто в штатском. Эти крепкие ребята в бейсболках, видимо, ходят в штатской одежде из соображений конспирации – так и стоят как на подбор, все в одинаковых черных штанах и футболках, в одинаковых кепках, с одинаково брезгливыми лицами, глубоко законспирированные.
Настя все тянула нас на Пушкинскую, чтобы пройтись там где-нибудь, держа растяжку с цитатой из Конституции про свободу собраний. Я ей объяснял, что там нет журналистов и подвиг наш будет быстро забыт, а она мне отвечала, что на Маяковке «гарантированное винтилово». В гости к людям форме, и правда, совсем не хотелось и если бы тема была какая-то другая, я бы пошёл за Настей. Но тема-то свобода собраний. Значит надо бороться за площадь. Именно так их, московские площади, и отбивали в конце 80-х: людей винтили, но они выходили до тех пор, пока не стало собираться столько народу, что разогнать их уже было никак нельзя.На этот раз все началось веселее, чем обычно: уже на эскалаторе спереди и сзади нас (а нас было на тот момент человек 7) встали ОМОНовцы и наверху, как только мы сходили со ступенек, они ловили нас за руки и за ноги и уносили в комнату милиции под оханье и крики сердобольных мимо проходящих бабулек. В метро комната милиции – это маленькая нора с клеткой и местным сотрудникам совсем мы, разумеется, не нужны – ведь заявления в прокуратуру будут писать на них, кто пишет протокол, а не на ОМОНовцев. Вдобавок, мы начали ещё и петь под гитару – первое время доблестные сотрудники милиции было пытались нас заткнуть, но потом плюнули на это дело. Тем более что музыка была вполне умиротворяющая – Yellow Submarine и All You Need is Love. А когда мы начали петь «Мы ждем перемен» подтянулись даже какие-то любопытные слушатели из коридора.
В общем, через полчаса милиционеры нас от греха подальше отпустили, полагая видимо, что мы пойдем домой – на Триумфальной площади к тому времени уже задержали всех нацболов и вроде как наступила тишина. Но мы-то не нацболы, мы – это движение «Мы», и домой мы не собирались. Спокойно выйдя к памятнику Маяковского мы успели ещё раз исполнить уже хорошо отрепетированную Yellow Submarine – и на этот раз вокруг нас уже было человек 200. Люди подпевали и улыбались, поглядывая на ментов – мол, что, задержите нас за исполнение битлов? Не знаю как остальные собравшиеся, а у меня особых иллюзий не было – прошлой осенью меня вместе с коллегами по движению «Мы» ОМОН унёс с площади за чтение вслух стихов Пушкина.
Желтая подводная лодка была допета почти до конца, когда на нас дружно побежал ОМОН. «О, Доброхотов!», - слышу я радостный крик ОМОНовца который подскочив ко мне стал тянуть меня за руки. «Шкарапуд!», - кричу я в ответ его фамилию, узнав в нем того же самого ОМОНовца, который неделю назад меня винтил за то, что я в День Флага нёс по Арбату российский флаг. Его имя я знаю, впрочем, уже давно – в первый раз он меня задерживал за то, что я стоял с чистым листом бумаги у Белого дома, тогда он дал в суде показания, что задерживал меня за матерную брань и меня посадили на пять суток. В тот день я после суда к нему подошёл и спросил не стыдно ли ему врать в суде. Он тогда наговорил мне гадостей и, видимо, ему все-таки было стыдно потом, потому что при следующих задержаниях он всячески за меня заступался. Шкарапуд очень радовался тому, что из нескольких тысяч ОМОНовцев именно ему совпало снова захапать меня. Мне же, если честно, это было все совершенно равно.Вместе со мной взяли соратников по движению Лёню Николаева с Андреем Оботе (потомка того самого Оботе, первого президента Уганды!), потому что они тоже пели и попались в итоге под руку. Потом уже взяли 17-летнюю Настю Рыбаченко и преподавателя философии РГГУ Глеба Вытулева, за то что они, когда нас стали винтить, начали скандировать «Россия без Путина». Остальным повезло остаться на площади.
В автобусе я достал заранее припасенные шахматы – это здорово помогает скоротать время. Первую партию я у Лёни выиграл без проблем, а потом уже сам Лёня уделал нашего философа Вытулева, который, имея в целом огромный перевес по ходу партии, зевнул проход пешки на восьмое поле.
В Тверском ОВД уже были 20 НБПшников, несколько старушек и Сурен Едигаров, которого менты избили в автобусе, предварительно надев на него наручники. В итоге Сурена увезла скорая. ОМОНовцы сидели за большим столом и ( читать дальше )
Итак, на сегодняшний ситуация такая, комиссия забраковала 13% подписей, ещё до почерковеда и паспортиста, причем часть из этого брака я оспаривать не собираюь, потому что это тупа слажали сборщики - в одном месте месте вместо "Лосевская улица" кто-то написал написал "Лососевская" (бля, ну как можно лося с лососем перепутать??), а в другом вместо "проезда" проспект". Но на подобные ляпы приходится только подписей примерно 100 из 670 забракованных. В остальном есть реальная судебная перспектива. Например, нам забраковали сборщика, потому что он писал в графе "адрес" улицу Островского, а не улицу Н.Островского. Но в его городе нет другой улицы Островского, поэтому по закону это подпадает под допустимое сокращение не имеющее двойного толкования. Кроме того мы, действительно, в спешке не принесли нотариальную доверенность на одного из сборщиков, но прелесть в том, что комиссия была нам об этом сообщить и дать возможность исправить этот недостаток, а она не сообщила.